В пятницу, 21 августа, высокий суд рассмотрит прошение Евгении Васильевой об условно-досрочном освобождении. И что-то нам подсказывает, что решение будет скорее всего положительным.

Папа её намедни вернул в казну деньги, которые она украла. Причем не только за нее вернул, но и за подельников. Половина срока, который ей дали, прошла. По правилам надо, конечно, еще в колонии отсидеть хотя бы полгода. Ведь тогда только администрация может написать для суда характеристику на заключенного, подавшего на УДО. А Васильева полгода в колонии не сидела. Со дня вынесения ей приговора прошел только месяц. Впрочем, она и месяц-то этот вряд ли сидела. Не на пустом же месте возник недавний скандал по поводу ее появления на московских улицах. Если б она находилась в этот момент на зоне — будьте уверены, ее тут же показали бы в интерьере колонии по всем телеканалам и в фас, и в профиль. Не показали. Никаких доказательств, что она в местах заключения, — нет. Ни фото нет, ни видео, ни документов. Ничего удивительного, что кто-то увидел ее в центре Москвы. Удивительно, что не в Ницце.

Если бы Евгения Васильева вела себя поскромнее во время следствия и не напоминала о себе картинами и стихами, сейчас было бы проще по-тихому отпустить ее на свободу. Но она напоминала. Поэтому правоохранительным органам приходится крутиться, как ужам на сковородке, прикрывая отступления от закона, сделанные в ее честь. И им это не нравится. Они возмущаются и злятся на Васильеву.

И обычные люди тоже злятся и возмущаются. Потому что вонючая история ее преступления и наказания не просто показывает несправедливость нашего общества, а прямо-таки тычет ею в глаза: плевать, как там по закону, мы все равно сделаем как нам надо.

Но злиться-то надо не на Васильеву.

Если бы она была самой по себе — просто какой-то Евгенией Васильевой — ни за какие деньги она не добилась бы тех привилегий, что у нее были во время домашнего ареста. Да и домашнего ареста у нее тоже не было бы, а была бы Бутырка, тридцать человек в камере.